Птица Джаз

здравствуй лето без тебя

далеко добираться пешком до города, где пахнет чужой весной
если дорога тебя обманывает и говорит свернуть за ненужным углом,
а дельфины в море ловят твои утраты, горечи и печаль,
осторожно пряча их за чёрной скалой, -
а внутри большой лужи спит черепаха
собирает всё это и не делится больше с тобой

а ты просто сидишь на дне и крепко держишь засов,
где город всё меньше бросает к ногам песок,
пытаешься отозваться, чтобы обрадовать и рассказать о том,
как ждёшь непременно до вечера, до темна, до первых холодных трамваев
признаваясь, как сравниваешь край имён пока слышишь звон
перелётов, рейсов, не знакомого раньше страха и рёва вагонных колёс

а всё что осталось в ладонях, невысказанное и больное
так и остаётся лежать на траве, а слова
"я прошу тебя", "ради меня" медленно превращаются в
"что поделаешь", "не сердись", "я знаю, тебе пора"

выйди на берег первая, камешки посчитай,
рыбаки несут целые сети песка
...воздуха нет, молча свернулась земля
как же глаза болят, оттого что не видят тебя

я помню тебя таким до боли смешным
парнем лет двадцати
с мечтой бесконечной словно глубина у реки
бросающий вызов июльской жаре
непроявленным снимкам белой воды
внутри своих мыслей застыл как жгут
перетягивающий потоки вен
удивлёнными глазами думая
почему столько лишних людей кругом
а ни один из них не может даже
помочь хоть на минуту забыть тебя
отвлечь на другой край увести
в конце концов хотя бы поменять
стиль игры? отчего все они не ты?

*
и вот во сне ты просишь у меня прикурить
и мы вместе идём к метро
у тебя в рюкзаке небольшой проигрыватель CD
ты говоришь: i love music so much
я выдыхая вторю: i love music too
но почему она? почему не я?

*
в общей связке проносятся мимо
секунды минуты часы недели года
у двери постоянно стоят две
пустые бутылки как будто в них
кто-то оставляет письма о встречах
которых не стало после
воспоминаний друг друга
и никуда не сорваться
Бог завещал фотографию
нас с тобой сине-зелёную
у воды
правда смешно в итоге всё вышло
так как у нас не было общих снимков
ты удалил

**
я кстати просто хотела спросить
что там у вас по анонсу в кино?
чтобы на вечер смогли
видеть с тобой один общий фильм

потом - когда любовь ворохом слов по ветру -
кленовый сироп и ночи в августе
смешение звуков в воздухе, сообщения на e-mail:
"ты знаешь, наверное просто перегорели мы,
пережили всё, что можно представить и выдумать,
пора начинать заново жить, каждому за себя"

вот тогда понимаешь, как не просто терпеть
все сражения одиночкой + в одиночестве
ни разбитой тебе посуды, ни разбросанных
рванных журналов, газет и книг
и жили мы долго и счастливо, каждый самостоятельно
гранича между "были", "живём" и "не будем жить"

теперь не нужно стремиться казаться иной тебе -
но быть особенной для других
нет смысла по-прежнему говорить и жить, как навзрыд
ни байта фальши, а хочешь всё будет выжжено навсегда
и пусть сбываются все, кроме нас, как и положено
раз нам, чёрт возьми, не суждено уже

нескladnoe

пуля дура, что застряла между губами и дулом
на перроне полсотни людей, а я считаю кольца на пальцах.
шесть утра, в наушниках третий час кто-то ноет, стонет,
мне сказали тут: любишь ее, а я стою среди всех
и думаю: ну и черт, бог с тобой, отвечать не буду
в icq - мол немота захлестнула и горло болит.
а она мне пишет: все хорошо у нас, но я же
вижу,как под ручку вечерами ходит с другим.
вроде и горизонт открыт, крылья расправил - давай лети,
да только некуда, блять, идти.
а с утра крепкий кофе, только много в нем всяких
писем-специй-греций-испаний-майорк-да ветров
и прохладный под ухом асфальт.
в шесть часов гром гремит, будит вдруг:
минус четыре по цельсию - тюльпаны принес,
а я все смеюсь - просто хороший друг.
сгорела вся изнутри да так что больно бывает идти
а ему наверное *нецензурная брань*, гуляет по площади в неглиже.
шепчет мне стекло каплями: мол танцуй не танцуй,
да только май все равно ничего не посмеет стереть.
и наверное скоро все разлетится и лопнет,
и волной ударит,перекинет за борт и мне
точно не хватит звенящих волн и букв и нот,
чтобы стать эпицентром твоих бурь и солнцеяссных гроз.
а еще мне не хватает талых его лопаток, загоревших плеч
и спортивных ног - чтобы спасти все то, что идет на дно.
никаких босых ладоней, звездного моря, чаек и альбатросов
не хватит, чтобы не потерять тебя под водою.
может просто уехать завтра на ибицу, в баре другого целовать в лоб-
так глядишь и вовсе все талой водой из под берегов утечет.
а пахнет зачем-то краской и я не о том мечтаю,
хороню, прощаюсь с друзьями и собираюсь замуж
пока все новости к этому часу -- кровь во мне стынет -
сегодня я ужасно немногословна с вами;

спи у меня под кожей

отпусти говорю, поломалась видишь,
разлетелась на части, разбилась о полосатый берег.
не могу, отпусти говорю, в августе встретимся,веришь.
не отпускает, не слушает, сводит мосты,
прижимает, целует, смеется, гладит коленки,
смотрит мимо, машет небу, обещает
бросить свою другую, а мне то что - я ему говорю,
что уж давно насовсем сгорела.

отпусти говорю, я устала, знаешь.
а ты лети еще раз принеси океана море,
а потом ты прости, но я плачу.
я помню как мы бродили - рука в руке,
ты курил так часто,что получалось новое небо.
а сейчас я простужена, на моем окне корабли
нашли свою гавань и смс-ками чай заваривая,
ты пойми, мне бог сказал, со мной завтракая:
за то что целовала твои глаза и губы он меня
ни за что никогда и в раю не простит даже.
а я молчала 100 лет и ты вот сейчас молчишь,
мое тело поделено как карта неважного сердцебиения
вторую вечность стираю зубами глаголы и шепчу тебе:
отпусти, не держи: я сама буду ждать тебя в лондоне
и верить, надеясь на то, что ты это знаешь.
и еще чуть не забыла, ты помни всегда -
твоя девочка выросла, милый мой,сладкий:
она больше не дарит подушке слезы,
она теперь взрослая: она по утрам их феном сушит;

мои окна дуют на запад

слишком холодно в этой снежной квартире одной
среди молчания серых стен, стеклянных оков -
я буду помнить тебя всегда, за то что судьба к тебе
проложила маршрут, внутрь вдохнула любовь во мне.
замерзшие пальцы от нежности, глупости, пряностей
ломаются, бьются в истерике, точатся ветром в голосе,
а я взорвана птицами, взмах ресницами - по пятнадцать
делим чувство нежное - черти по мне линии своим инеем.

ты не знаешь какого я цвета, что внутри моих глаз
и сколько раз я просыпаюсь за ночь и очень хочу дышать.
у меня на губах твой бархатистый голос и к тебе
спускаются все мои корабли весной.
в голове моей бабочки и порывы ветра сонного,
белые ночи. июнь. секунды короче и жарче ночи,
под ребрами сгусток: на красное ставя - быть больно с
тобой, на черное - без тебя в моем мире пусто,
хотя знаешь, мальчишка, это тоже ведь счастье -
не быть вдвоем;

милый GlU posti

однажды я видела как умирает любовь,
она падала наземь с хрипом меццо-сопрано.
а мы с тобою безнадежно больны друг другом -
пусть и не пишут о нас в газетах,
не выставляют фото в красивых глянцах,
они просто не знают пока, что таких как мы больше нет
и как хорош этот мир за минуту до взрыва.
примерзая губами к стеклу ворожить на останках фей
нашу с тобой лю.бо.вь, обласканную саксофоном,
а ты смотри на меня полуголую и думай о том какая же я прекрасная.
в том синем окне навсегда фитиль сигареты, запутанный леской,
обвитый цветами, излучающий солнце и консистенцию счастья.
ты никогда не хватал с неба звезд, просто мой самый любимый мальчишка;
редко смотришь наверх, только лишь когда благодаришь небо в отражении луж,
все также мечтаешь и пишешь мне письма - немотой до бордовой крови,
до изнеженного прирученного чувства.
а я стараюсь не прятать глаза и руки в карманы.
это лето путает мысли, слова, полувзрывы и полураспады.
я люблю целоваться в губы и холодное молоко, подходить к тебе сзади,
прижимать к железной двери, забирать ключи и
падать вдвоем с неземной высоты.
мой дом самый длинный на свете полюс,
а в глазах у меня распускаются корабли.
подойди ко мне и закрой рот губами, привяжи к себе,
сотвори ренессанс и заставь замолчать на одну бесконечную ночь;

обычная сказка

я держусь коньяком без билета в холодных руках
мне снова пятнадцать и я так наивна в словах
вырви меня под корень и заточи до белого дна
я снова без отказа твоя -- как гитара в руках
вплетаю в свой мир облака из открытых век
и смотрю как храм на твои алые паруса
где-то на небе сводят курок и целятся мне в висок
а моя что ни жизнь очередной без слов монолог
у меня остались следы на коже от твоих побоев
и поцелуев тоже но синяков все же больше
а на щеке припечаталось прошение о разводе нашем
просто взяли и развели мосты полуночью тихой
улетаю в воду бесконечно свободной куклой
заламываю руки тебе и кипячу скрипучий чайник
а вся красота этого мира вибрирует перед взрывом
я всегда буду помнить как ты появился
и буду верить что никогда не исчезнешь

его любят мои переломанные веки

8-ю ночь подряд мне снится на рассвете, что мой манхеттен все таки живой
и вечерами бьет гитару о стеклянный кафель, ставит синяки в ладони и мой мир
летит к чертям, позабыв, что еще в прошлом году окончательно отказали тормоза.
я сегодня не в адеквате, впрочем как и всегда,а за окном все куда-то летят поезда,
а небо кружится, рвется из кучерявых туч и обнимает запястья раскатных гроз.
меня всегда подводит зрение - оно на нуле держится, оттого у меня роман с
городом и его мостовыми. прячу сухие от пыли глаза - птицы так больно смотрят,
а я жду 8-ю весну, что ты сейчас улыбнешься и сделав минет дулу пистолета,
до крови изнежишь мои искусанные в любовь слегка розоватые губы.
на моем облаке девочки жаждут желтого, запивая вино\вен в полосатой рубашке
оранжевым чаем, а я так люблю мечтать о лондоне, что на востоке страны дышит.
я принцесса все таки, нежная девочка и таких как я носят по земле основательные
материи, что цветут в королевском саду переспелой бардовой вишней.
еще помню моменты, когда в груди тряслось хуже ментальной смерти и астральных
путешествий по другим мирам, а сообщения приходят как всегда за 5 минут до_
рассвета и снится мне в эту ночь, что мой манхеттен все таки живой и я невинным
февралем храню в руке твой несбывшийся апрельский поцелуй, что смуглой
рукой проводит по тонкой шее, ключицам, сжимая дыхание вдвое ментолом небес
и до моей весны осталось двадцать песен и три перелома сердца в груди,
но это все сущие пустяки, главное каждую ночь руку твою сжимать в своем кулачке

а она, уходя, оставляла после себя то ли колкую боль
то ли тоску, которую он словно пламя сжигал изнутри
заметал манерно следы, полагая, что в общем-то вырос
а то и больше того перерос: и её и всё, что у них случилось
отмахиваясь на любой встречный вопрос: "подумаешь, не срослось"
педали давил на газ, в сотый раз вспоминал лица тех
кто добровольно ушёл и обратно его не ждёт
и каждый день без неё становился новой отметиной на руке

а хотелось просто к ней подойти, молча встать
хоть изредка, но встречать у метро, теребить телефон
проверять есть ли за целый день входящие от неё
но в запасе осталось лишь право не чувствовать боли
и тягучий страх обрушивается холодным ливнем внутри
а бывает случайно услышит среди толпы её голос
и, как в детстве ребёнок, счастливым заснёт

***
перелистывает год за годом
зная что
раны - это конечно же больно
но и с ранами можно жить